Концепция развития системы экспозиций

Концепция    Содержание    Предыдущая    Следующая

III.3. Концепция развития системы экспозиций

Работа над будущей экспозицией СОИКМ не сводится к модернизации существующей экспозиции или даже построению новой в осваиваемых помещениях Мемориала. Речь идет о серьезной реорганизации экспозиционно-выставочной деятельности и всей системы музейных коммуникаций, о приведении их в соответствие с новым статусом и перспективами развития музейного комплекса.
При создании концепции новой экспозиции необходимо увязать между собой решение нескольких разнопорядковых задач.
1. Адаптация к экспозиционным нуждам здания с остро выраженной архитектурой.
2. Освоение околомузейного пространства, включая заповедную зону.
3. Создание музея одновременно региональной и городской направленности.
4. Учет и максимальное использование презентационной функции музея.
5. Выработка нового понимания краеведения, отражающего происходящие на рубеже тысячелетий сдвиги в культуре и общественном сознании.
6. Создание экспозиции динамического характера, нацеленной на постепенное развертывание заложенных в ней принципов.
Разноплановость перечисленных задач закономерно подводит к мысли о создании многоуровневой экспозиции, замещающей собой, по сути дела, сеть музеев различных профилей и типов, столь необходимую городу-миллионеру. Такая экспозиция оказывается не только мобильной и способной к саморазвитию, но сама становится проектом будущего, отражающим опережающий взгляд на культуру, природу и общество.
Сложная структура экспозиций СОИКМ предполагает их иерархию, взаимозависимость и четкое распределение функций. Отдельные экспозиции увязываются в единую систему коммуникации, обмениваются между собой информацией, расширяя и дополняя ее. На город и, отчасти, на регион как бы набрасывается сетка музейных маршрутов, и идея «все дороги ведут в музей» торжествует.
Наиболее выигрышным представляется создание нескольких экспозиционных поясов, сходящихся к единому центру или, напротив, расходящихся от него, и охватывающих главное здание, околомузейное пространство, внутригородские и региональные музейные объекты.
1. Центральная экспозиция (экспозиционное ядро) - на 2-м этаже Мемориала.
2. Динамическая экспозиция - выставки, развернутые на 1-м этаже Мемориала.
3. Техно- и этнопарк - на прилегающей к главному зданию территории, включая мемориальную зону исторической застройки.
4. Специализированные монотематические и мемориальные экспозиции - в филиалах, расположенных на территории города.
5. Локальные экспозиции районов, городов, уникальных исторических и природных территорий.
На первом этапе проектирования главными являются отношения центральной и специализированных экспозиций, наиболее ярко демонстрирующих различные формы организации музейно-коммуникативных процессов.
Речь идет прежде всего о Доме Курлина и Мемориале. Отличия этих двух музеев объективны и не сводятся к тому, что их коллективы исповедуют противоположные взгляды на музейную деятельность. Мемориал и Дом Курлина представляют собой типологически разные музеи, предназначенные для реализации принципиально различных моделей коммуникации, и их экспозиции должны строиться по антитезе друг к другу.
1. Если дом Курлина, выстроенный в художественной стилистике модерна, тесно связан со своим временем, то здание Мемориала, как всякая постройка постмодернизма, претендует на надвременной характер.
2. Если дом Курлина составляет часть исторической застройки, то Мемориал как бы выключен из городской среды.
3. «Приватному» характеру особняка откровенно противостоит ярко выраженный общественный характер здания Мемориала.
4. Если дом Курлина с высокой степенью проработанности интерьеров предназначен для камерного, элитарного общения, то парадные залы Мемориала нацелены на проведение массовых торжеств.
Историчность Дома Курлина, выраженная во всех особенностях его внешнего облика и интерьеров и усиленная его связью с конкретными событиями, заставляет видеть в нем прежде всего музей исторический, музей определенной эпохи, условно названный нами Музеем модерна.
Для Самары модерн, совпавший по времени с периодом ее предреволюционного расцвета, стал ведущим градообразующим стилем, и сегодня возвращение к ценностям прошлого возможно именно через него. Расположенный на перекрестке, музей открывает собой целую «улицу модерна», живущую и сегодня интенсивной жизнью, во многом созвучной ее исторической функции. Наконец, в интерьере особняка предельно органично смотрятся материалы, представляющие городскую жизнь.
Итак, комплекс городской усадьбы, включая двор и помещения служб, образует достаточно автономную музейную структуру с исторической экспозицией, посвященной экономике, культуре и быту Самары 2-й половины ХIХ-нач.ХХ вв. Это музей городской по профилю и проблематике, реализующий и функцию информационного центра, то есть собирающий и предоставляющий сведения по истории улицы, отдельных зданий, включая их современное использование и рекламу. Другими словами, музей как бы монополизирует информационные ресурсы прилегающей к нему исторической части города.
Вместе с тем, восстановление интерьеров, хотя бы части помещений особняка, позволит воспроизвести в них исторические формы элитарно-салонного общения рубежа веков, проникнуть в мир духовных исканий, культурных и политических воззрений предреволюционной поры.
Сказанное отнюдь не означает разрушения существующей экспозиции в доме Курлина. Напротив, присущие ей характеристики - историко-бытовая направленность, тесная связь с памятником, тенденция к реконструкции интерьеров и другие получат дальнейшее развитие. Что касается усиления ее историко-художественной составляющей в рамках концепции «Музея модерна», то она позволит значительно расширить коллекционную базу экспозиции.
Через систему уличных экскурсионных маршрутов, включающих отдельные объекты музейного показа в городской среде и рекламно-указательную информацию (тумбы, щиты, афиши), внешний (четвертый) экспозиционный пояс связан с третьим - Музейным парком. Он занимает фактически неиспользуемое на сегодняшний день открытое пространство вокруг Мемориала, а также заповедную зону «Старой Самары».
Детальная проработка проектов как художественно-архитектурного, так и функционально-экономического, включающего развитие отношений музея с другими пользователями и арендаторами, является самостоятельной задачей, однако уже сейчас могут быть названы некоторые ведущие принципы организации околомузейного пространства.
Именно на границе Музейного парка осуществляется переход от городской к региональной проблематике экспозиции. В Парке не будет четкого деления на сектора, соответствующие субрегионам Самарского края, и, тем не менее, это будет как бы его историко-культурная карта, складывающаяся как из отдельных объектов (памятников истории техники и др.), так и специальных площадок, рассчитанных на сценарное воспроизведение отдельных эпизодов местной истории, составляющих в совокупности «Самарский исторический цикл».
Несмотря на региональную направленность, Музейный парк окажется идеальным местом для проведения «Дня города», празднеств, фольклорных фестивалей и т.п. Разнообразие объектов осмотра позволит проводить в Парке достаточно много времени и посещать его неоднократно, станет дополнительным фактором привлечения посетителей.
Отличительной особенностью III экспозиционного пояса станет соединение черт технопарка и скансена. Сочетание памятников истории науки и техники с этнографическим реалиями призвано расширить диапазон восприятия, показать родство между миром техники и миром традиционной культуры и подготовить к пониманию центральной экспозиции Музея.
Не останавливаясь специально на «выставочном поясе», отметим, что само его положение между Музейным парком и стационарной экспозицией предъявляет определенные требования к выставочной работе. Речь идет не столько об ограничении в тематике выставок, сколько об их тональности и культурно-мировоззренческих аспектах.
Центральная экспозиция (I пояс) является ядром всей музейной системы и призвана тем самым раскрыть основное содержание экспозиционного замысла. На выбор ее проблематики существенное влияние оказывает выделение исторического музея - Дома Курлина, с городской направленностью экспозиции.
Соответственно, центральная экспозиция оказывается в большей степени ориентированной на регион, точнее на историю его формирования, и складывается из разделов: «Природа», «Археология», «Этнография» и «Современность». Подобное сочетание уже само по себе неизбежно изменяет привычный баланс частей краеведческой экспозиции. Связка, обеспечивавшаяся «историческим стержнем», ослабевает, и соответствующие отделы приобретают значительно большую самостоятельность.
Прежде вспомогательные, археологический и этнографический отделы становятся не просто равноправными, но и задающими тон в экспозиции. Подобный подход не навязывается музею, а отражает уже происшедшие сдвиги. Отдел природы, всегда обладавший «экспозиционной автономией», тоже повышает свой статус и приобретает значение базового для своих партнеров.
Провозглашаемая автономность отделов, являясь дополнительным резервом углубления экспозиционной специализации, не означает, однако, их «разбредания по профильным квартирам». За счет отхода социально-политической проблематики на второй план связи между природой, археологией, этнографией и современностью становятся более тесными. Отделы экспозиции содержательно интегрируются друг в друга в рамках единого подхода, определяемого нами как антропологический или регионально- антропологический.
Принятие такого подхода вводит нас в круг: а) общих культурантропологических воззрений на природу и общество, б) универсалий культуры с достаточно устойчивой семантикой.
Однако постулаты культурной антропологии при их наложении на местную историко-культурную специфику существенно видоизменяются.
1. Идея диффузии с ее акцентированностью на географии распространения культурных достижений преобразуется в регионе, где миграционные процессы преобладали столетиями, в важнейший механизм социокультурной адаптации.
2. Процесс аккультурации предстает в виде универсального способа прямого переноса полного комплекса культурных черт вместе с их носителями. Постоянная «подпитка» осваиваемых территорий из метрополии оказывается важнее приспособления заимствований к местным традициям.
3. Понятие «культурного ареала», родственное географическим провинциям, приобретает двойной смысл. Во-первых, необходимо установление ареалов бытования, а, следовательно, и происхождения культурных элементов, проникающих в край извне, во-вторых, очерчивание границ «самарского ареала», складывающегося за счет уникального сцепления этих элементов. Таким образом, акцент с привычной для краеведения констатации культурно-исторической специфики переносится на процесс ее формирования.
4. С концепцией ареалов связаны ключевые для истории региона понятия «культурного центра» и «периферии». В приложении к самарскому региону они утрачивают свою статичность: центр и периферия меняются местами, идут процессы перемещения и образования новых центров культурного притяжения. В определенный момент происходит качественный скачок, и лидерство переходит к новому центру, вчера еще бывшему глухой провинцией.
5. При выявлении комплекса формирующейся местной культуры и изучении региона как культурно-хозяйственной области важное место занимает поиск «культурного фокуса» Самары, то есть главной точки приложения энергии населения.
6. Сфера культурантропологического подхода расширяется и распространяется на современность, приобретая видимый социологический оттенок.
Опора на культурологические представления дает, таким образом, уже в первом приближении ряд исходных понятий для построения экспозиции: «диффузия», «миграция», «культурный ареал», «центр и периферия», «культурный фокус» и др. Они необычайно продуктивны с музейной точки зрения прежде всего потому, что изначально вырабатывались с целью классификации накопленных материалов. Кроме того, будучи нацелены на раскрытие механизмов культурно-исторических процессов, они задают внутреннюю структуру экспозиционных разделов, одновременно связывая их друг с другом.
Вместе с тем «принятые на вооружение» понятия раскрывают характер исторического процесса «колонизации края» и в значительной степени географически детерминированы, то есть обеспечивают связь природоведческой и исторической проблематики.
Используя элементы структурно-функционального подхода, мы получаем возможность раскрыть в экспозиции региональную (и локальную) культурно-историческую практику, составляющими которой оказываются и предметные результаты деятельности, и технологии, и механизмы адаптации к окружающей среде.
Таким образом, экспозиция выстраивается как цепь сменяющих друг друга культурно-исторических ситуаций. Им соответствует набор исторических моделей освоения территории, предстающих в виде «расширяющейся самарской вселенной»: натуральная, архаическая, средневековая и индустриальная модели.
Выше уже отмечалась такая особенность местной истории как пространственная разделенность причинно-следственных связей, при которой происходившее в регионе было скорее реакцией на воздействие внешних факторов, чем результатом внутреннего развития. Регион был скорее местом действия, чем историческим субъектом.
Поэтому внутренняя связанность обеспечивалась многовековым воспроизведением ситуации «освоения» и повторяемостью условий и целей деятельности. Локальная специфика проявлялась на уровне механизмов самоорганизации общественной жизни и нашла свое воплощение в архетипах коллективного сознания, названных нами «самарскими универсалиями».
Именно самарские универсалии составили код, который воспринимался образным мышлением каждого последующего поколения жителей края и, заменив собой традиции, гарантировал преемственность даже в условиях смены населения.
В формировании самарских универсалий, трактуемых в рамках концепции как ведущие экспозиционные образы, наибольшую роль сыграла необычайно продуктивная с точки зрения культурогенеза ситуация колонизации - «освоения нового мира».
В системе символических кодов, присущих практически любой культуре, каждый объект или признак соотносится с противоположным ему, и каждому из них приписывается благоприятное или неблагоприятное значение. Эти бинарные оппозиции, столь широко используемые в культурной антропологии при интерпретации материалов, являются необычайно выигрышными для построения экспозиционного образа.
На «самарском меридиане» противоположности проявлялись особенно остро, и, вместе с тем, здесь происходил их переход друг в друга. Исходными были пространственные оппозиции «Север-Юг» и «Запад-Восток», получившие реальное воплощение в антитезах «Лес-Степь» и «Горы-Равнина» (Жигули-Заволжье). Движение племен и культур происходило, чередуясь, как с севера на юг, так и в обратном направлении. Но, если для кочевника «север» и «лес» были страной зла, таившей угрозу, то оседлый земледелец те же свойства приписывал степному югу. В результате оба чувствовали себя здесь неуютно.
Позднее оппозиция «Север-Юг» получила продолжение в исторических противостояниях «казаки-ногаи», «государство-вольные земли», «белые-красные», но никогда - «коренные-пришельцы».
Оппозиция «Запад-Восток» имеет, напротив, скорее историко-культурный, чем реальный характер, и соотносится с чередованием влияний и импульсов, приходивших то с одной, то с другой стороны. Поэтому названная оппозиция была скорее условием для диалога, чем для противостояния.
Исходные пространственные оппозиции связала первая из «самарских универсалий» - «Дорога» (Путь). На протяжении веков край был именно «дорогой», а не «домом».
Архаическое мышление наделяло дорогу комплексом отрицательных значений. Путь всегда связывался с опасностью, неопределенностью, и преодоление его воспринималось как подвиг. Неслучайно, дом запрещалось ставить на месте, где проходила дорога.
Вместе с тем, «дорога» соединяла и нейтрализовывала противоположности «свой-чужой», «близкий-далекий», «внутренний-внешний», то есть создавала условия для формирования нового пространства.
«Пространство», - следующая из интересующих нас универсалий, воспринималось частью населения линейно и динамически, поскольку для кочевника «пространство» и «путь» - синонимы. Для земледельца или горожанина пространство, напротив, имело характер концентрических кругов, развертывавшихся от некоего центра. Так, в крае столкнулись две картины мироздания, а значит, и два представления о способах преобразования внешнего хаоса в упорядоченный космос. Эту функцию, помимо чисто оборонной, выполняло строительство засечных черт и крепостей.
«Река» относится к числу объектов, которым приписываются сущностные свойства мира и потому, в качестве универсалии сознания, обладает высокой культуромоделирующей способностью. В нашем случае это символически переосмысленная главная река региона - Волга. Не будучи в полном смысле сакрализованной, она играет ведущую роль в мифоэтнических мотивах.
Особое значение имеют «переправа» через реку и близкие к ней «пересечения путей», «перекресток» и «развилка» дорог. С одной стороны, это «дурное место», где появляется нечистая сила, совершаются казни и т.д., с другой - именно «переправа» и «перекресток» обеспечивают связь, объединение, сопровождающееся обретением нового статуса. Все это самым непосредственным образом относится к символической и реальной Самаре.
Особую группу образуют универсалии, производные от «освоения» пространства. «Освоение» - это процесс «доместификации» природной среды и соответствующего расширения мира культуры. В «освоении» реализуется картина мира, присущая данной эпохе и культуре. Таким образом, в экспозиции окажутся представленными различные «культурные пространства», различные картины мира, запечатлевшиеся в памятниках региона и создающие эффект своеобразного двойного отражения.
Освоение пространства означало прежде всего внесение в него элементов организованности, порядка. Важнейшее место в этом процессе отводилось установлению «границы». Восприятие «границы», также ставшей одной из надвременных самарских универсалий, в традиционной картине мира было необычайно насыщено смыслами. Всем действиям, связанным с пересечением границы, всем пограничным объектам была присуща высокая семиотичность. «Реальность русского географического пространства сменялась на выходе за его пределы сказочно-мифической географией» (Ю.М. Лотман).
При этом «границы» могли быть не только внешними, но и внутренними, структурировавшими уже освоенное пространство региона.
С границей связаны универсалии «крепость», «город» и «государство», иногда замещающие друг друга: государство - город, а крепость - его ворота. Сакральность города как центра мира, его укреплений и ворот, акта закладки и т.д. - общеизвестна. Но «крепость» - это не весь город, а только его государственная часть, то есть прямая производная государственной политики. Особую роль приобретает государство как инициатор градо- и землеустроения, как сила, творящая с определенного времени культурный мир. Символическое значение «крепости-оплота» Самара сохраняла на протяжении всей своей истории, и крепости: пограничная, купеческая, эсеровская, затем советская в гражданскую войну, секретная военно-аэрокосмическая последовательно сменяли друг друга.
Названные культурно-исторические универсалии при всем их ключевом значении для экспозиции, разумеется, не исчерпывают ее содержания, и их набор может быть заметно расширен в процессе разработки экспозиционного сценария. Тем не менее, вместе с общими понятиями культурной антропологии они четко определяют принципы предлагаемого подхода.
Итак, центральная экспозиция (1 пояс) формируется как концентрическая структура, имеющая начало (или несколько «начал») и образующая замкнутый цикл. Одновременно она делится на четыре сектора, попарно симметричные относительно условной оси и расходящиеся от одного центра - внутреннего кольца холлов.
Это соответственно четыре отдела: «Природа», «Археология», «Этнография» и «Современность». Они изоморфны друг другу, то есть сопоставимы по структуре построения, и переходят один в другой на уровне внешнего или внутреннего колец (периметров). Каждый экспозиционный сектор имеет несколько планов, что позволяет, не нарушая специализации отделов, завязать ведущие проблемы в самостоятельные маршруты осмотра.
В системе экспозиции каждый отдел выполняет свою собственную функцию в рамках общей задачи построения «самарского универсума». Отдел природы открывает историю формирования региона и, тем самым, закладывает фундамент для других частей экспозиции. Последующие разделы как бы накладываются на природный комплекс. «Археология» отталкивается от ландшафтов, растительного и животного мира края. В «этнографии» задействованными оказываются почвы, промысловые богатства и часть полезных ископаемых (сера, глины и др.). Наконец, «Современность» опирается на использование всех ресурсов края как природных, так и сформировавшихся в ходе культурно-технического развития.
Фундаментальная оппозиция природы и культуры развертывается в экспозиции через исторические формы восприятия природы: от единства с ней до современной идеи партнерства и сотрудничества. Поэтому основная экспозиция по природе не затрагивает вопросов экологии, и системы природопользования уходят в последующие разделы. В результате в конце экспозиционного кольца мы вновь возвращаемся к природе края, и регион в его исходном и современном состоянии, смыкаясь, противостоят друг другу.
Коммуникационная антропологическая концепция распространяется и на естественнонаучную экспозицию. Во-первых, антропология изначально нацелена на сближение археологии и этнографии с естествознанием. Во-вторых, сама идея партнерства и сотрудничества с природой осуществима лишь в том случае, если между его участниками устанавливается общение, диалог. Наконец, многие из «самарских универсалий» восходят к природным оппозициям: границе степи и лесостепи, совмещению биогеографических характеристик Севера и Юга, Запада и Востока.
Археологическая экспозиция оформляется в самостоятельную структуру, фактически, в особый музей, не только благодаря уникальным памятникам края, но и благодаря ее значению для музея в целом. Культурантропологический подход, предполагающий рассмотрение предметных реалий как своеобразных текстов, содержащих информацию о различных сторонах жизни общества, наиболее близок именно археологии. В калейдоскопе археологических культур и тысячелетий многие региональные особенности проявляются острее, задавая определенный размер всей экспозиции. Вместе с тем, экспозиционный контекст расширяет возможности интерпретации археологических материалов.
Наиболее непривычную трактовку получает отдел «Этнография». Он охватывает значительную часть истории, которая, соответственно, преподносится в этнографическом русле - через историю хозяйства, быта, религию и фольклор. Если в предыдущих разделах акцент делался на памятниках природы или археологии, то в этнографической экспозиции структурно выделяются реконструируемые комплексы отдельных производств, промыслов и даже поселений, наиболее показательных для характеристики процессов переселения и освоения края.
Некоторые исторические темы в русле культурологической концепции получают мифоэтическую трактовку. Это в первую очередь относится к начальному периоду жизни г.Самары - эпохе полулегендарных героев - основателей, бунтарей и первопроходцев.
За исторической этнографией в экспозиции следует современность. Она раскрывается также в социологическом и культурологическом аспектах, с определенным избеганием освещения политической истории. Современная индустриальная культура демонстрируется достаточно полно, но по схеме, сходной с показом более ранних ступеней культуры.
И дело тут не только в том, что становление советского строя привело к возрождению многих архаических черт в общественной жизни и коллективном сознании. Подобное упрощение позволяет оценить под иным углом зрения современные материалы и теснее связать разделы по современности с остальными. Такой подход тем более оправдан, что прежняя модель освоения края в советское время не только не исчезла, но и получила новый импульс развития.
Таким образом, каждая из частей центральной экспозиции СОИКМ становится одновременно реконструкцией и структурной моделью действительности, нацеленной на расширение арсенала приемов ее изучения. Концепция развития экспозиции при этом предельно сближается с программой научных исследований в области коммуникационных процессов в культуре и природе.

Концепция    Содержание    Предыдущая    Следующая